— И что? Они поженились и стали жить счастливо?

— Нетерпеливая, аж на месте прыгаешь! Подожди, посиди, дослушай сказку до конца. Оказалось, что прекрасная девушка — дочь враждебного короля. Принц сначала упал духом, а затем решил, что любовь покончит с враждой. Так впоследствии и случилось — сыграли свадьбу, заключили мир, и на время воцарилось счастье и благоденствие…

— А потом, дядюшка? Что случилось потом?

— Экая ты неугомонная! А плакать не будешь, если дальше расскажу?

— Не буду. Обещаю! Я же наследница, я… я надежда рода, так отец сказал!

— Ладно, раз обещала не плакать — доскажу до конца. А то уж думал на середине остановиться. Так вот, прекрасная принцесса оказалась вероломной. Напало войско её отца на нашего принца, на его королевство, на родителей его и братьев-сестёр. Принцесса-то слуг подкупила, они ей все секреты выдали, тайный ход выдали, по нему враги и прошли. И убили всех — не всех, а очень многих, и город подожгли… Что ж ты плачешь, говорила, что не будешь!..

— Дя-я-дюшка, а принц-то жив остался?

— Милая племянница, только ему да маленьким братишкам и сестрёнкам удалось выжить. И сбежать в другие земли. Вот только сердце его оледенело от горя. Не хотел, чтобы любили его — а потом горевали, когда его не станет. И сам любви не желал. Стал Ледяным принцем, суровым и безжалостным, армию собрал, королевство своё силой вернул, и никто больше от него не слышал доброго слова. Даже братишки и сестрёнки.

— А как же вероломная принцесса?

— Ушла куда-то, сгинула — не слышали больше о ней, да и хорошо. Потому что подружился Ледяной принц, уже король, с соседним восточным королевством, а там была другая принцесса, ещё прекрасней этой, и душой чище.

— Она полюбила его?

— Она разглядела его сердце под коркой льда. И растопила её своей улыбкой, любовью и поцелуем.

— Ой, дядюшка, а сказка-то добрая! — всхлипнула девочка.

— Конечно, добрая, когда я тебе злые-то рассказывал? А теперь глазоньки свои чудесные вытри и давай ложись спать…

…Я распахнула глаза, приподнялась на кровати и медленно обвела глазами комнату.

Он был здесь — склонился надо мной, и я поймала короткий миг беспокойства на его лице, тут же сменившийся привычной маской вежливого доброжелательства.

— Моя благородная невеста, — Каэм выпрямился, и моя потянувшаяся к нему рука упала. Только что, как в бреду, померещилось — приложу ладонь к его ещё не затянувшейся ране, польётся волна магии, и он сразу исцелится.

Нет. Чудо угасло, так и не свершившись.

— Мой благородный жених, — хрипло проговорила я, шевельнула перевязанной рукой — та больше не болела. — Я… скоро встану.

И он улыбнулся мне всё той же улыбкой, скрывавшей за собой лёд.

XXIII

Хаарвен еле дождался, пока я встану с постели с помощью Райле и незнакомой молоденькой служанки, и примчался с извинениями. Растрёпанный, покрасневший, он то и дело откидывал со лба длинные светлые волосы и говорил много и бурно. А я смотрела на ряд серых пуговиц, который украшал моё голубое платье из плотного шёлка, и чувствовала, как все слова белого дракона буквально вбиваются мне в ноющие виски. Не стоило лгать Каэму о мигрени так долго — словно в отместку, она настигла меня сегодня.

— …И я не знал, как будет лучше. Ждал, а на вас и посмотреть не додумался — дурак! — Хаарвен шлёпнул себя по лбу. — А если бы эта Лиане упала на вас или умела бы хорошо метать кинжалы…

Он сделал паузу, и, пользуясь случаем, я кротко сказала:

— Послушайте, Хаарвен, я ни в чём вас не виню. Это было моё решение, и я понесла за него ответственность. Я решила, что Лиане не уйдёт от наказания, — слова давались нелегко — в груди ещё оставалось тянущее чувство вины перед мёртвой предательницей. Мне пришлось пересилить себя, чтобы продолжить:

— Я не хрупкая ваза, которую можно разбить, Хаарвен. Так и скажу своему благородному жениху…

— Э, нет, лучше ничего ему не говорите! — Собеседник рассмеялся с заметным облегчением оттого, что я и правда не выглядела сердитой или недовольной. — Каэм и так зол, как сотня демонов из Нижнего Мира! А, вы же не помните, — спохватился белый дракон, — Нижний Мир — это такое неприятное местечко, где мучают убийц и остальных преступников после смерти.

Я потёрла виски, жалея, что нельзя смочить их холодной водой. Посмотрела на свою руку, с которой Райле осторожно сняла перевязку. Удивительно, но от серьёзных ожогов не осталось и следа, хотя в другом мире моя рука покрылась бы волдырями надолго. А то и похуже что-нибудь с ней случилось бы.

— О, я понимаю, отчего он зол. Его драгоценный сосуд для откладывания яиц повредили, — я постаралась вложить в эту неуклюжую реплику побольше сарказма. — Но всё хорошо закончилось…

«Только не для Лиане».

— …и пусть достойный Ирр-Каэм выбросит это досадное недоразумение из головы, — теперь я говорила красивее, мне и самой понравилось. — Главное, что мы нашли злодея… злодейку, Гэн и Эйрек спасены, в замке снова спокойно.

Хаарвен кивнул мне и непринуждённо улыбнулся:

— Да, Шиилит, вы изменились. В лучшую сторону, скажу вам честно. Может, большинству драконов не помешало бы полностью потерять память, — и, посмеиваясь, отвесив мне поклон, белый дракон стал отступать к двери. — Надеюсь увидеть вас за столом.

Я вздохнула. При одном сумрачном взгляде Каэма моя голова заболит ещё сильнее.

— Не могу обещать, что приду. У меня снова жар в висках, как будто в черепной коробке что-то пылает, — пожаловалась я. — Мне лучше выпить воды и прилечь.

Да уж, а от вида еды могло бы и затошнить.

— Сейчас крикну Райле и той, молоденькой, как её там, чтоб прибежали, — Хаарвен хотел уйти, но я вспомнила кое о чём и остановила его:

— Ваш благородный отец присылал новые письма?

Улыбка мгновенно сбежала с живого смуглого лица.

— Как же, прислал! Вечером я улетаю.

— Буду по вам скучать, — искренне произнесла я. В Хаарвене чувствовалось нечто лёгкое и беззаботное, и я немного пожалела, что связана таинственной нитью не с ним, а с другим драконом. Что бы это ни означало.

— Думаю, увидимся мы скоро, — Хаарвен бросил на меня непонятный взгляд и исчез в дверях.

Пришли служанки, засуетились вокруг меня и уложили в постель. Райле, узнав о мигрени, сварила очередное отвратительное снадобье, и после него мне полегчало. Я даже нашла в себе силы запихнуть в рот немного еды, которую принёс крутившийся возле спальни Эйрек. Выслушала его сбивчивую, полную благодарностей речь и вяло заметила:

— Нужно сказать «спасибо» не мне, а госпоже Ирр. Это она переубедила брата, затеяла расследование… а я ей просто помогла.

Клетка не пошла бедолаге Эйреку на пользу — он сильно похудел, так что одежда висела на нём, как на вешалке, и побледнел. Но зато оживился с тех пор, как я его видела полусонным в лаборатории.

— Госпожу Ирр я тоже поблагодарил. Смотрю за её птичками, чтобы ей ещё угодить!

Эйрек так долго рассказывал мне, как он счастлив, что у него такая справедливая маленькая госпожа, и сколько золота он принесёт через пару лет семье и избавится от бедности, что голова чуть не разболелась снова. Только выпроводив словоохотливого парня, я вздохнула с облегчением и вернулась в постель.

Не давали покоя голоса, которые я услышала во сне. И сон ли это был? Может, далёкое воспоминание, но о ком? Непонятно, слишком много непонятного…

Во время обеденной трапезы в моей спальне появилась Аня. Вокруг неё плыли иллюзии — разноцветные ленточки, распускающиеся цветы. На плече сидел соловей, а в руках девочка несла поднос с едой. Я почувствовала себя более или менее голодной и как была, в ночной сорочке вылезла из кровати.

— Есть будете за столом, госпожа Тэн-Шиилит! — воскликнула Аня дурашливым тоном, ставя поднос на тёмную дубовую столешницу. — Помню я, как в прошлый раз вы на кровати кушали, словно последняя простолюдинка! Вот, и вилку не забудьте. И миску с водой я вам принесла, только не пить, а руки в ней полоскать!